— Господи, любимая, ты в своем уме? Или путешествие с Оттавио по диким местам превратило тебя в святую?

— Ничего подобного. — Она подняла глаза. — Ты сильно волновался за меня?

— Нет. Ну, не слишком. Я знаю, ты очень стойкая. Но не вздумай убежать снова! — Его черные глаза опасно прищурились. — Однажды я уже предупреждал тебя.

— Не убегу. Просто не смогу.

Они пошли к дому.

— Рафаэль, — тихо сказала она, — кажется, я беременна.

Савентос сбился с шага.

— Да? — спокойно сказал он, ожидая продолжения.

— Я больше не проводила своих химических опытов. Этим невозможно заниматься, когда ездишь верхом по полям и ночуешь в заброшенной конюшне…

— Что? — прервал ее Рафаэль. — Что ты делала? Нет, ты все-таки сумасшедшая. Зачем мне такая вспыльчивая, безрассудная и своевольная жена?

— «Чтоб с обожанием вбивать в нее покорность » [2] . — Ее сердце таяло от любви. — Я уверена, что беременна. Просто знаю. Задержка на три недели, и внутри странное новое ощущение. Я по-другому вижу, по-другому чувствую вкус и запах вещей. Мне не нужен тестер. Все и так ясно.

— Ну-ну, — сказал Рафаэль.

— Думаю, что ты тоже немного рад, — улыбнулась Алессандра, вспоминая его прежние вспышки.

— Чуть-чуть.

Эмилио, вышедший в эту минуту из винодельни, заметил их, сначала остановился как вкопанный, а затем бросился навстречу.

— Слава Богу! — выдохнул он.

— Эмилио, вот теперь я верю, что ты действительно рад мне, — озорно ответила Алессандра.

— Рад, — согласился Эмилио, затем взглянул на Рафаэля и добавил: — Он бы меня убил, если бы ты не вернулась живая и здоровая. — Он с удивлением посмотрел на ее помятую одежду и пыльные сапоги. Кто же в здравом уме отправится в такую жару таскаться по полям, как последний бродяга? Должно быть, она сумасшедшая. Да уж, действительно, дурная голова ногам покоя не дает… — Пойду расскажу бабушке, — наконец сказал он, решив сделать что-то полезное. И уже уходя, проворчал: — Ох, эти женщины!

Она взяла Рафаэля за руку и довольно усмехнулась.

— Он не слишком большой дипломат, верно? Ладно, теперь, когда мы с ним начали разговаривать, я займусь его воспитанием.

— Только не хлыстом и шпорами! — предупредил развеселившийся Рафаэль. — Он неплохо управился с виноградником, когда я передал ему бразды правления. У меня на него большие надежды. Впрочем, на тебя тоже, моя радость. Так что на праздную жизнь можешь не рассчитывать!

— А кому она нужна? — Алессандра подумала о работе на винодельне рядом с Рафаэлем, неизбежной возне с Эмилио и налаживании отношений с Изабеллой. Подумала о ребенке, растущем у нее внутри, об их будущей совместной жизни и покачала головой. Неужели на свете бывает полное счастье?

Из дома поспешно вышла Изабелла. Ее украшения позвякивали; волосы блестели на солнце как вороново крыло. Она чопорно обняла невестку.

— Мы очень рады, что ты вернулась, Алессандра, — сказала она так, словно долго репетировала эти слова. — Но больше ты не должна уезжать, — строго добавила она. — Ты всегда должна быть здесь. Рядом с Рафаэлем.

Молодые люди переглянулись. Алессандра едва не рассмеялась от радости и пожала руку свекрови.

Это было начало.

ЭПИЛОГ

Алессандра отдыхала, откинувшись на белоснежные подушки. Наконец-то ее тело обрело покой после двенадцати часов трудов и усилий. В голове проносились картины прошлого и настоящего.

Со дня венчания в старинном кафедральном соборе Барселоны прошло шесть месяцев. Священник благословил их брак в присутствии матери Рафаэля, родителей Алессандры и огромного числа гостей.

Не было только Катрионы. Теперь она жила в Нью-Йорке со своим женихом, тем самым торговцем антиквариатом, который так неожиданно вырвал ее из семьи. Время от времени родственники получали от нее открытки. На одной из них она нацарапала, что у ее жениха есть высокопрофессиональные адвокаты, которые в следующем веке смогут покончить с завещанием Савентосов. Рафаэль улыбнулся. Алессандра знала, что он сам продвигается в этом направлении с помощью испанских юристов. Им не нужна помощь Катрионы. Теперь у нее своя жизнь.

На пышном приеме, устроенном Изабеллой после венчания, Алессандра не сводила глаз со своих родителей. Те были счастливы и явно жили в любви и согласии. Тэра на шестом месяце беременности сохраняла цветущий вид, и выдавала ее лишь небольшая округлость. Сол не отпускал жену ни на шаг и не сводил с нее глаз.

Весной был достроен новый дом на южной стороне виноградника. Изабелла заявила, что старухе не нужны большие апартаменты, переехала туда и тут же начала разрабатывать планы отделки и обустройства дома. Рафаэль и Алессандра остались в семейном особняке.

Эмилио решил жить в отдельном флигеле, примыкавшем к дому бабки. Он много работал на винодельне и обзавелся подружкой, маленькой черноглазой каталонкой, с одобрения Изабеллы все больше забиравшей парня под свой каблук…

Алессандра ощутила прикосновение чьих-то губ и открыла глаза. Устремленный на нее взгляд был полон нежной благодарности.

— Любимая, — прошептал муж.

Она обняла его за шею.

— Мой Рафаэль… Ты счастлив?

— Счастлив? У меня нет слов. — Его голос охрип и дрожал, щеки были влажны от слез. — Как ты себя чувствуешь, моя удивительная Сандра?

— Божественно! Как будто я управляю всем миром!

— Я позвонил в Англию.

— И?..

— Они тоже в восторге. Обещали вылететь первым же рейсом. С маленьким Ричардом, который просто копия отца. Кажется, уже машет ручками в такт симфонии Бетховена. — Его глаза заблестели. — Как ты, наверное, догадываешься.

Изабелла заставила всех заняться грандиозной уборкой, готовкой и приготовлением комнат!

— Ох уж эта твоя мать… — Алессандра склонилась к близнецам, спавшим в двух одинаковых колыбельках рядом с ее кроватью. — А что сказала она?

Рафаэль скривился.

— Она тоже очень рада. Я сказал ей, что девочка светловолосая, темноглазая и похожа на тебя, а мальчик темноволосый, темноглазый и вылитый я. И что они оба само совершенство.

— А что она тебе ответила? — Алессандра улыбнулась и прижала палец к его губам. — Дай угадать! Я так и слышу ее голос: «Ох уж эта Алессандра… Надо же, близнецы! Этой девчонке всегда хочется иметь все, и даже больше…» Что ж, она права!